Это один из входов в наш многострадальный кишиневский Республиканский стадион. Может он был не самым выдающимся и довольно скромным по сравнению с другими подобными объектами на территории СССР, но он был наш. Надо ведь понимать то, в каких условиях он строился. Заложен он был аж в 1952 году, а в 1956 была проведена его первая реконструкция. Тогда были построены дополнительные трибуны, а в последствии также установили электрическое табло. Это все стало возможным благодаря тому, что команда “Буревестник”, а ныне “Зимбру”, вышла в элитный дивизион страны и совет Министров МССР дал указание в двухмесячный срок провести данные работы. Строительство велось зимой, что очень осложняло работы, так как в том году зима выдалась очень суровой. Но рабочие выполнили задачу даже на шесть дней раньше установленного срока, который был назначен на 1 апреля.
Это и понятно. Таким было это послевоенное поколение. Люди жаждали мирного труда и отдыха. Бывшие фронтовики с энтузиазмом взялись за строительство всего, что было разрушено войной. Не за деньги, не за славу, а потому, что так надо было. Это все для нас. Неблагодарных их потомков. Строили просто так! Это непостижимое понятие сегодняшней армии чиновников. Людям хотелось тепла и мира. Быстрее залатать раны на теле любимого города. Построить стадионы, бассейны, школы, университеты. Чтобы мы никогда не знали, что такое война, чтобы мы бегали по футбольным полями, а не по полями брани, теряя товарищей, чтобы мы плавали в бассейнах, а не форсировали реки под огнем противника. Чтобы мы были! А мы, мы все это растеряли, не сберегли.
Проблемы у стадиона, как у всей Республики начались практически сразу после развала СССР. Несмотря на то, что в 90-е годы на Республиканском стадионе проводили тренировки и матчи разные футбольные клубы, проходили рок-концерты и собрания религиозных сект, тем не менее, средств для полноценной реконструкции стадиона собрать не удалось. Трибуны приходили в непригодное состояние, поле было крайне низкого качества.
Часть объектов на территории Республиканского стадиона была отдана в частную собственность сторонним организациям. В южной части спорткомплекса был размещён Израильский культурный центр, в восточной части стадиона открылась мастерская по ремонту автомобилей. В северо-восточной части был открыт спортивный клуб “Кенгуру”, позже эти помещения были переданы Федерации Республики Молдова по сквошу, а также клубу боевых искусств “Хваранг”. В северо-западной части были открыты автомобильная парковка и частный теннисный клуб.
В 2003 году международные организации, такие как УЕФА и ФИФА, запретили проводить на стадионе матчи. Их пришлось перенести в Приднестровье, на стадион “Шериф” в город Тирасполь. Вокруг главного молдавского стадиона было много сомнительных ситуаций и все попытки его реконструкции заканчивались неудачами. В итоге, 15 июня 2007 года, начался снос стадиона и к 22 августа того же года, он превратился в пустырь.
Время шло и, казалось бы, никому нет дела до огромной бесхозной территории прямо в центре города. Во время апрельского снегопада в 2017 году, на территорию стадиона свозили ветки упавших деревьев. Муниципальное предприятие “Spaţii Verzi” на этой же территории установили дробилку по переработке дров, которая позже сгорела во время пожара.
Примерно в это время посольство США в Молдове начало проявлять интерес к данной территории. Они давно комплексовали, что у них посольство в несколько раз меньше, чем, например, у дипкорпуса Российской Федерации. Давление на молдавское правительство увеличивалось, но вопрос с передачей территории стадиона американской стороне все время откладывался. Существует мнение, что режим Плахотнюка специально держал этот вопрос в подвешенном состоянии, манипулируя им, и, по сути, шантажируя американцев в надежде на их покровительство.
Режим Плахотнюка во многом рассчитывал на Запад и для этого у него были все причины. Признание правительства Кирилла Габурича в феврале 2015 года, хотя, уже тогда было известно о так называемой “краже века”. А в стране, в то время, уже появились первые политические заключённые. Спустя почти год, в январе 2016 года последовало и признание так называемого “ночного” правительства Павла Филипа, которое присягало народу уже под грохот массовых уличных протестов, на грани штурма здания парламента. Тогда Владу Плахотнюку, можно сказать, дали последний шанс на “исправление”, а территория под посольство, для американцев, должна была быть, как вишенка на торте. И это несмотря на то, что некоторые политические элиты и гражданское общество призывало ДПМ одуматься и не отдавать некогда гордость страны на откуп американцам.
Но у воров у власти от безнаказанности совсем сорвало крышу. Они и их лидер стали настолько токсичными, что любой, кто в той или иной форме захотел с ними сотрудничать, потерпел бы в Молдове полное политическое фиаско. Вопрос завис в воздухе и в решающий момент для всего режима Плахотнюка, когда они пытались из последних сил удержаться у власти, начав процесс её узурпации, незаконное на тот момент и отправленное в отставку новым парламентским большинством правительство Филипа, “неожиданно” принимает решение о передачи стадиона в собственность американской стороне, и в добавок заявляет о переносе посольства Молдовы из Тель-Авива в Иерусалим.
Это была жалкая и ничтожная попытка понравиться штатам, но решение о “сливе” Плахотнюка было уже принято, и 15-минутный визит в офис ДПМ посла Хогана поставил точку для лидера демократов. Плахотнюку дали убежать фактически в обмен на неприменение насилия.
Многие, особенно сторонники Запада благодарны США и послу этой страны за их вклад в развал режима ПЛХ и не хотят ломать копья о такую, казалось бы, мелочь, как стадион. Но будет интересно посмотреть, примут ли этот “отравленный” подарок от сбежавшего олигарха сами американцы. Ведь, как я уже говорил, решение о передачи стадиона было абсолютно незаконно, по сути, это было решение узурпаторов, хунты. Так что, как бы там ни было, но осадочек-то останется. И, учитывая множество факторов, связанных с многолетней поддержкой режима Плахотнюка тем же Западом, точка, поставленная американским послом 14 июня 2019 года, как бы не превратилась в многоточие.
Максим Ветров
